...Остались позади несколько часов и триста километров дороги – метро, ожидание автобуса на морозе, автобус, ожидание автобуса и снова автобус... А самое главное, позади остались сопровождавшие меня всю дорогу переживания – а как там моя шиншилла? А не страшно ли ей в двух сумках после пяти месяцев жизни в просторной клетке? А не замерзла ли она? А не жарко ли ей? А хватает ли ей воздуха? А не голодна ли она?...
Но теперь, вроде бы, все страшное уже в прошлом...
Или все же еще только впереди?...
Открыв мне дверь, моя 12-летняя Надюшка и ее мама, Марина, буквально прыгали от нетерпения, чуть не вырывая из моих рук сумку с привезенной живой драгоценностью и чуть ли не повизгивая от переполнявшей их радости. Такое одновременное и такое яркое выражения радости на их лицах я не помню когда и видел в последний раз. Даже не представляю, что бы мне нужно было сделать, если бы я хотел осознанно получить у них эмоции такого рода. От дочки такой реакции на мой приезд, конечно, следовало ожидать, но того, что такая же реакция будет и у ее мамы я ожидать никак не мог.
… Но меня встречали не только дочка с мамой. К моему появлению проявили интерес еще два жильца дома – взрослая кошка Тёрка и ее пятимесячный котенок Тиграша. Впрочем, их обоих тоже больше интересовал вовсе не я, а находящаяся у меня в руках сумка. Умудренная жизнью, Тёрка, понюхав сумку, после первого же понюха перевела взгляд на меня – «чо это ты тут приволок?». Менее опытный Тиграша, пока я, не выпуская сумку из рук, разувался, крутился вокруг сумки обходя ее с разных сторон и так же с разных сторон пытался ее обнюхивать – то подлезая под ее дно, то просто нюхая сбоку, то, оперевшись на сумку передними лапами, пытался дотянуться мордочкой до ее верха.
Марина, во избежание каких-либо неожиданностей, выставила Тёрку на улицу, а все остальные радостно пошли в зал, где на столе уже стояла приготовленная заранее клетка.
Когда сумки были открыты и из них убрано то, что использовалось для утепления, сидевший там живой комок меха открылся во всей красе. Она сидела присевши на задние лапки, держа передние перед собой, чуть подав свое серебристо-серенькое пушистое тело вперед. Ее распушенный хвостик изогнулся колечком. Большие черные глазки смотрели на нас. Торчащие большие овальные уши слушали раздававшиеся звуки...
Перед этим Надюшка и Марина непрерывно задавали какие-то вопросы, я что-то отвечал, рассказывал... но сейчас на несколько секунд наступила тишина.
«Клаааааасс!!!» – выдохнула наконец Надюшка свой молодежный сленг.
«Уй ты, какая лапусечка!!» – умиленно произнесла Марина.
… А потом посыпались дальнейшие восторженные оценки, мнения о том, на какое животное она больше всего похожа и Надюшка не преминула продемонстрировать свои знания по поводу родственности шиншилл и дикобразов...
Я протянул руку к сидевшей шиншилле, чтобы перенести ее в клетку, пока она не решила сама покинуть сумку и побегать от нас по дому. В ответ она угрожающе встрепенулась, резко повернув тело головой к моей руке и чуть привстав повыше. Тут же раздалось ее недвусмысленное возмущенное ругательство. Кроме как ругательством этот звук назвать было нельзя. Он сам по себе не производил ощущение угрозы (как это бывает с рычанием собаки или шипением змеи), но явно давал понять, что зверек недоволен проявлением к нему такой фамильярности, как попытка взять его рукой – «Куда суешься? Тебя просили об этом?».
Я знал, что шиншилла не укусит, но от ее резкого движения инстинкт заставил меня отдернуть руку. Тут же послышались советы со стороны Надюшки и Марины. Хоть и не хотелось доставлять милой зверушке недовольство от моих действий, но выбирать было не из чего. Осторожно взяв ее в руки, я перенес ее в клетку. Шиншилла тут же забралась на верхнюю полку клетки и спокойно села там, спрятав под своим мехом лапки и согнув хвост колечком.
Тут же на стол запрыгнул Тиграша и уставился на представшего его взору зверька – «И с какой стороны надо начинать есть эту большую мышку? А кто это вообще-то?».
Посидев, не шевелясь минуты полторы, и неотрывно глядя на шиншиллу, Тиграша встал и перешел на другую сторону клетки, где снова сел и полностью повторил процедуру визуального изучения новоявленного жильца дома.
Шиншилла внешне не проявляла никакого интереса к его перемещениям и рекогносцировкам. Только однажды она молча повернулась к нему боком и свесила свой хвост с полки, как бы говоря – «Ну ладно, любуйся. Куда ж тебя девать? Вот с этой стороны я гораздо симпатичнее.» Немного осмелев, Тиграша подошел поближе к клетке, подсунув мордочку к самой решетке, но при этом ни внимания, ни какой-либо ответной реакции так и не удостоился.
С улицы послышался слабый стук в окно. Подойдя к окну, Марина впустила Тёрку, которую до этого выставили из дома. Зайдя на подоконник, Тёрка показала пойманную где-то на улице мышь, которую крепко держала в зубах. В сторону клетки она даже не глянула и, демонстрируя свою оскорбленность тем, как с ней поступили, смотрела лишь на Марину: «Эх, хозяйка... Нафига тебе привезенная неизвестно откуда мышь? Сказала бы мне, так я бы тебе сколько хочешь мышей натаскала бы… Вот глянь какая эта мышь у меня замечательная…» Но хозяйка не оценила Тёркины упрек и старания, и отнесла ее вместе с пойманной мышкой в коридор...
Когда Марина вернулась в комнату, я решил, что пора обсудить вопрос об имени шиншиллы.
– Зачем? – Недоуменно ответили мне. – У нее уже есть имя – Нюша.
Выяснилось, что еще до моего приезда Надюшка твердо решила, как именно она назовет шиншиллу. Стало ясно, что привез я не какого-то там безымянного зверька, а Нюшу... Что ж, так всегда и бывает в жизни – стараешься, стараешься, а оказываешься не при делах... :)
